Мозг устроен таким образом, что для него тонкое различие между информацией из внешнего мира, придешей через ощущения, и той иллюзорной мнимой сновиденной реальностью, которую он воспроизводит сам, совсем не очевидна. Среди философов прошлого даже бытовали такие формы дремучих заблуждений, в которых вовсе отрицалась реальность происходящего. Это всё имеет непосредственное отношение к этой истории, в которой мир сна вторгся в эту реальность, и возникла так называемая «мета».
После вселения Киры в мою палату, практически сразу стало ясно, что соседство будет не простым. Проблема сна встала остро уже через несколько дней. Дело в том, что я очень чутко спал и не мог уснуть при наличии какого-либо беспокойства. А она шумела, хоть и в пределах дневной нормы, но ночью это было попросту невыносимо. То двигала стул к столу и обратно, то скрипела кроватью, а в больницах кровати очень неприятно и громко скрипели, когда на них садишься и встаёшь с них. То чиркала что-то карандашами на листе бумаге на подоконнике при свете луны. Пытаясь уснуть, я вздрагивал от каждого раздражающего звука. Днём это была милая приветливая девочка, но ночью одно её присутствие в палате было для меня тяжким испытанием.
Я днём спал на ходу и она видимо поняла, что её присутствие создаёт мне проблемы, потому что спросила, перейти ли ей обратно в свою палату. Я не стал выказывать своё недовольство, ведь случайно обидеть человека так легко. Ходить по отделению ночью разрешалось только в туалет, и за этим очень строго следили. Но она каким-то образом стала на долго уходить из палаты, когда я ложился спать, видимо, давая мне время уснуть. Однажды я вышел в это время по известным нуждам, и обнаружил, её сидящей на полу возле двери. Когда вернулся обратно, она также сидела, я понял, что каждый раз она просто выходила и ожидала, когда я усну, сидя на полу у двери. Не ясно, почему этому не препятствовала дежурная медсестра.
Мне стало как-то не по себе от мыслей, что из-за меня ей приходится так делать, я взял её за руку и завёл в палату, а потом предложил: давай вместе не спать. Часто ночи были пасмурные, как и дни, но в ту ночь из-за рассеивающихся туч выкатилась полная луна и сверкнула своим золотистым боком. Как оказалось, при свете луны легко можно было писать и рисовать. Мы стояли на коленках на её кровати, пододвинутой к окну, и играли в морской бой на тетрадных листках на подоконнике. Почему-то было очень весело и вовсе не хотелось спать. Так было час или два до того момента, пока она не отключится, после чего я укладывал её на кровать, и сам ложился спать.
Это продолжалось из ночи в ночь, и постепенно я стал привыкать, незаметно для себя начал переходить к её режиму: короткие промежутки сна днём и чуть более продолжительные ночью. Она казалась счастливой, и, по-видимому, от того, что больше не была одинока в то время, которое раньше принадлежало только ей. В этот же момент я впервые столкнулся с феноменом совместных видений. Так после девятиминутного сна, мы вышли в коридор, как она сказала: смотри, белый кролик. Я заметил фантом не сразу, показалось, что это какойто блик на стене от зеркального шкафа на пункте дежурной медсестры. Подошел, встал на том месте, но свет не исчез. Одновременно мне стало видно, что фантом находится в пространстве, а не на стене, как показалось в первый момент. Девочка Кира гладила «белого кролика», а я чувствовал, как что-то необратимо меняется в моих стереотипах восприятия реальности и в моём детском сознании. Фантом исчез как только я тоже попытался к нему прикоснуться. Она разочарованно сказала тогда: ну вот, убежал.
Фантомы возникают и исчезают, что-то по каким-то причинам выпадает из меты, а потом также возвращается обратно. Если мета представляет собой коллективное надсознание и досознание, то происходящее можно описать просто как совместные галлюцинации. Но тогда в детстве я не задумывался особо над тем, что это и как происходит. Это всего-лишь было для меня новым опытом, который хотелось получать и исследовать. Я ещё несколько раньше заметил странности в поведении Кирии, но теперь причина их стала очевидной.
Мы очень быстро привязались друг к другу. У меня была с собой книжка по астрономии, учебник, оставшийся ещё от моих родителей, я его перечитал вдоль и поперёк, там были картинки звёздного неба с названиями звёзд, рисунки всех известных планет в правильных пропорциях между ними. В свои восемь лет это всё хорошо знал, рассказывал Кире, показывая картинки, а она с интересом слушала, ниразу не прервав меня и не отвлекаясь. Когда речь заходила о звёздах, её почему-то интересовало созвездие Лиры, или что-то интересовало её в районе созвездия Лиры, несколько раз вглядывалась в него внимательно, пока однажды решительно не сказала: нет, это не то место.
Удивительно как быстро она запомнила несколько не самых легко запоминающихся созвездий так, что могла находить их в небе в безлунные ночи. А когда светила луна или звёзд не было видно из-за туч, мы сочиняли истории, персонажами в которых выступали созвездия. Это были детские наивные рассказы, но получалось всегда душевно и искренне. Однажды в лунную ночь она неожиданно изрекла такую фразу: а ты знаешь, что я пролетаю вокруг луны, когда сплю. А потом засмеялась и сказала, что так тётя Саша говорит (это у нас дежурная медсестра).
продолжение следует...
После вселения Киры в мою палату, практически сразу стало ясно, что соседство будет не простым. Проблема сна встала остро уже через несколько дней. Дело в том, что я очень чутко спал и не мог уснуть при наличии какого-либо беспокойства. А она шумела, хоть и в пределах дневной нормы, но ночью это было попросту невыносимо. То двигала стул к столу и обратно, то скрипела кроватью, а в больницах кровати очень неприятно и громко скрипели, когда на них садишься и встаёшь с них. То чиркала что-то карандашами на листе бумаге на подоконнике при свете луны. Пытаясь уснуть, я вздрагивал от каждого раздражающего звука. Днём это была милая приветливая девочка, но ночью одно её присутствие в палате было для меня тяжким испытанием.
Я днём спал на ходу и она видимо поняла, что её присутствие создаёт мне проблемы, потому что спросила, перейти ли ей обратно в свою палату. Я не стал выказывать своё недовольство, ведь случайно обидеть человека так легко. Ходить по отделению ночью разрешалось только в туалет, и за этим очень строго следили. Но она каким-то образом стала на долго уходить из палаты, когда я ложился спать, видимо, давая мне время уснуть. Однажды я вышел в это время по известным нуждам, и обнаружил, её сидящей на полу возле двери. Когда вернулся обратно, она также сидела, я понял, что каждый раз она просто выходила и ожидала, когда я усну, сидя на полу у двери. Не ясно, почему этому не препятствовала дежурная медсестра.
Мне стало как-то не по себе от мыслей, что из-за меня ей приходится так делать, я взял её за руку и завёл в палату, а потом предложил: давай вместе не спать. Часто ночи были пасмурные, как и дни, но в ту ночь из-за рассеивающихся туч выкатилась полная луна и сверкнула своим золотистым боком. Как оказалось, при свете луны легко можно было писать и рисовать. Мы стояли на коленках на её кровати, пододвинутой к окну, и играли в морской бой на тетрадных листках на подоконнике. Почему-то было очень весело и вовсе не хотелось спать. Так было час или два до того момента, пока она не отключится, после чего я укладывал её на кровать, и сам ложился спать.
Это продолжалось из ночи в ночь, и постепенно я стал привыкать, незаметно для себя начал переходить к её режиму: короткие промежутки сна днём и чуть более продолжительные ночью. Она казалась счастливой, и, по-видимому, от того, что больше не была одинока в то время, которое раньше принадлежало только ей. В этот же момент я впервые столкнулся с феноменом совместных видений. Так после девятиминутного сна, мы вышли в коридор, как она сказала: смотри, белый кролик. Я заметил фантом не сразу, показалось, что это какойто блик на стене от зеркального шкафа на пункте дежурной медсестры. Подошел, встал на том месте, но свет не исчез. Одновременно мне стало видно, что фантом находится в пространстве, а не на стене, как показалось в первый момент. Девочка Кира гладила «белого кролика», а я чувствовал, как что-то необратимо меняется в моих стереотипах восприятия реальности и в моём детском сознании. Фантом исчез как только я тоже попытался к нему прикоснуться. Она разочарованно сказала тогда: ну вот, убежал.
Фантомы возникают и исчезают, что-то по каким-то причинам выпадает из меты, а потом также возвращается обратно. Если мета представляет собой коллективное надсознание и досознание, то происходящее можно описать просто как совместные галлюцинации. Но тогда в детстве я не задумывался особо над тем, что это и как происходит. Это всего-лишь было для меня новым опытом, который хотелось получать и исследовать. Я ещё несколько раньше заметил странности в поведении Кирии, но теперь причина их стала очевидной.
Мы очень быстро привязались друг к другу. У меня была с собой книжка по астрономии, учебник, оставшийся ещё от моих родителей, я его перечитал вдоль и поперёк, там были картинки звёздного неба с названиями звёзд, рисунки всех известных планет в правильных пропорциях между ними. В свои восемь лет это всё хорошо знал, рассказывал Кире, показывая картинки, а она с интересом слушала, ниразу не прервав меня и не отвлекаясь. Когда речь заходила о звёздах, её почему-то интересовало созвездие Лиры, или что-то интересовало её в районе созвездия Лиры, несколько раз вглядывалась в него внимательно, пока однажды решительно не сказала: нет, это не то место.
Удивительно как быстро она запомнила несколько не самых легко запоминающихся созвездий так, что могла находить их в небе в безлунные ночи. А когда светила луна или звёзд не было видно из-за туч, мы сочиняли истории, персонажами в которых выступали созвездия. Это были детские наивные рассказы, но получалось всегда душевно и искренне. Однажды в лунную ночь она неожиданно изрекла такую фразу: а ты знаешь, что я пролетаю вокруг луны, когда сплю. А потом засмеялась и сказала, что так тётя Саша говорит (это у нас дежурная медсестра).
продолжение следует...